{"time":1748242492641,"blocks":[{"type":"quote","data":{"text":"Слова\nмудрых – как иглы и как вбитые гвозди, ","caption":"","alignment":"left"}},{"type":"quote","data":{"text":"и\nсоставители их – от единого Пастыря. ","caption":"","alignment":"left"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Еккл. 12: 11"}},{"type":"quote","data":{"text":"Книги – золото. ","caption":"","alignment":"left"}},{"type":"quote","data":{"text":"Потрать на них\nвремя, и они обогатят тебя ","caption":"","alignment":"left"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Стивен\nКинг"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Когда количество\nрекомендуемых текстов невелико, приходится выбирать лучшее из лучшего. Данный\nвыбор, естественно, субъективен, но отнюдь не случаен. Каждое произведение в\nэтом списке анонсировано не только из-за своего содержания, но главным образом из-за\nтех духовных переживаний, которые, наверняка, появятся у людей, познакомившихся\nс этими книгами. Другими словами, в основе списка лежит религиозная мотивация. "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"1. Священное Писание Ветхого и Нового Завета."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Библия – вершина\nбогочеловеческого литературного творчества: "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"«Книга,\nв которой все сказано, как о Боге, так и о человеке. Через неё Бог открывается\nнам и дает нам прозреть свою тайну (прикоснуться к высшему смыслу бытия). Себя\nже человек узнает в ней, начиная с самых возвышенных своих стремлений, и кончая\nсамыми тёмными сторонами своей совести, теми, где рана, нанесенная первородным\nгрехом, до сих пор кровоточит у каждого из нас» [Даниэль Ропс]. \n \n \n \n "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"2. Гюго В. Отверженные. "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Помимо прочего, автор описывает\nблагородство и безграничные возможности человеческого духа. Данное произведение,\nсозданное в стиле романтизма, содержит\nмножество религиозно убедительных реалистических сюжетов:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"«Как вокруг генерала\nпочти всегда толпится целый выводок молодых офицеров, – вокруг каждого епископа\nвьётся стая подчиненных аббатов. Всякое жизненное поприще имеет своих искателей\nфортуны, которые составляют свиту того, кто уже преуспел на нем. Нет такого\nвласть имущего, у которого бы не было своих приближенных; нет баловня фортуны,\nу которого бы не было своих придворных. Искатели будущего вихрем кружатся\nвокруг великолепного настоящего. Всякая епархия имеет свой штаб. Каждый\nсколько-нибудь влиятельный епископ окружен стражей херувимчиков-семинаристов,\nкоторые обходят дозором епископский дворец, следят за порядком и караулят\nулыбку монсеньора. Угодить епископу – значит встать на первую ступень, ведущую\nк должности иподьякона. "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Люди с влиянием щедро\nраздают своим фаворитам и всей этой умеющей подделаться к ним молодежи богатые\nприходы, доходы с церковных имуществ, места архидиаконов, попечителей и другие\nвыгодные кафедральные должности, постепенно ведущие к епископскому сану.\nПродвигаясь сами, эти планеты движут вперед и своих спутников – настоящая\nсолнечная система в движении… Зато каким питомником упований является\nсеминария, где каждая скуфья может мечтать превратиться в тиару. Как охотно\nчестолюбие именует себя призванием, и – кто знает? – быть может, даже искренне\nподдаваясь самообману. Блажен, кто верует! "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Невозможность расцвести\nвозле монсеньора Бьенвеню была так очевидна, что, едва закончив семинарию,\nмолодые люди, рукоположенные им в сан священника, запасались рекомендациями к\nархиепископам Экса или Оша и немедленно уезжали. Ибо люди хотят, чтобы им\nпомогали расти. Праведник, чья жизнь полна самоотречения, – опасное соседство:\nон может заразить вас неизлечимой бедностью, параличом сочленений, необходимых,\nчтобы продвигаться вперед, к успеху, и вообще бóльшей любовью к\nсамопожертвованию, чем вы этого хотите; от сей чумной добродетели все бегут.\nЭтим и объясняется одиночество монсеньора Бьенвеню»."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"3. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Жажда\nсвободы и справедливости, в оторванности от высшей Истины, может привести\nчеловека к ужасному эксперименту над мирозданием, другими людьми, а главное,\nнад своей собственной душой. Эта книга воспроизводит причины и последствия\nодного из таких ужасных экспериментов."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"«И не деньги, главное, нужны мне были, Соня, когда\nя убил; не столько деньги нужны были, как другое… Я это все теперь\nзнаю… Пойми меня: может быть, тою же дорогой идя, я уже никогда более\nне повторил бы убийства. Мне другое надо было узнать, другое толкало\nменя под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли\nя, как все, или человек? Смогу ли я переступить или\nне смогу!.. Тварь ли я дрожащая или право имею…». "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"И все же бездна, в которую по своей же вине погружается\nглавный герой романа Родион Раскольников, не окончательная, не безвыходная.\nРазвитие сюжета можно условно описать фразой апостола Павла: «К свободе\nпризваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти,\nно любовью служите друг другу» (Гал. 5:13). "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"4. Толстой Л.Н. Война и мир. "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Это\nпроизведение можно без преувеличения назвать энциклопедией художественного анализа\nчеловеческих взаимоотношений – одним из высших образцов литературной эмпатии. Коммуникации\nглавных и второстепенных героев романа, в которых внутренний мир отдельного\nчеловека, возрастная гендерная психология, особенности национального сословного\nповедения в мирное и военное время, не перестают положительно влиять на\nсознание читателей. Ниже два характерных отрывка."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"«Пьер\nподошел к князю Андрею и схватил его за руку."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"—\nВы всегда танцуете. Тут есть моя protégée, Ростова молодая, пригласите ее, —\nсказал он."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"—\nГде? — спросил Болконский… Он вышел вперед, по направлению, которое ему\nуказывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю\nАндрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая ˂…˃. Он\nпредложил ей тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на\nотчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской\nулыбкой. «Давно я ждала тебя», — как будто сказала эта испуганная и счастливая\nдевочка своей просиявшей из-за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на\nплечо князя Андрея. "}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"«Эх, неизбежно!» — подумал Николай в первый и последний\nраз. И вдруг самым небрежным тоном.., так как будто он просил экипажа съездить\nв город, он сказал отцу:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Папа, я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег\nнужно."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Вот как, — сказал отец, находившийся в особенно веселом\nдухе. "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Я тебе говорил, что недостанет. Много ли?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Очень много, — краснея и с глупой, небрежной улыбкой,\nкоторую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. — Я немного\nпроиграл, то есть много, даже очень много, сорок три тысячи."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Что? Кому?.. Шутишь! — крикнул граф, вдруг апоплексически\nкраснея шеей и затылком, как краснеют старые люди."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Я обещал заплатить завтра, — сказал Николай."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Ну!.. — сказал старый граф, разводя руками, и бессильно\nопустился на диван."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Что же делать! С кем это не случалось, — сказал сын\nразвязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем,\nподлецом, который целою жизнью не мог искупить своего преступления. Ему\nхотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он\nнебрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына, и\nзаторопился, отыскивая что-то."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Да, да, — проговорил он, — трудно, я боюсь, трудно\nдостать… с кем не бывало! да, с кем не бывало… — И граф мельком взглянул в лицо\nсыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал\nэтого."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Папенька! па…пенька! — закричал он ему вслед, рыдая, —\nпростите меня! — И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"5. Кронин А. Ключи Царства."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Добротных\nдостоверно-правдивых произведений о жизненном пути христианина-праведника в\nмировой литературе не так уж и много. Художественных сочинений о хороших\nхристианских священниках еще меньше. Роман Арчибальда Кронина «Ключи Царства»\nодна из лучших книг этого жанра."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"«В Байтане началось строительство\nновой протестантской миссии ˂...˃. Священник видел, что размах работ был поистине\nцарским. Он застыл на месте, погруженный в свои мысли, и вдруг заметил рядом с\nсобой господина Чиа. Отец Чисхолм спокойно приветствовал старого друга..."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Соблюдая все необходимые\nприличия, господин Чиа невинно заметил:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Приятно наблюдать, как\nдобродетель все возрастает, хотя многие, пожалуй, сочтут это уже излишеством.\nЧто касается меня, я получаю большое наслаждение, гуляя в садах другой миссии.\nБолее того, когда отец прибыл сюда много лет тому назад, он был очень плохо\nпринят, — господин Чиа деликатно и с намеком замолчал. — Однако даже такому\nмаловлиятельному и занимающему низкое положение человеку, как я, кажется весьма\nвероятным, что новые миссионеры, приехав сюда, могут встретиться с таким\nотвратительным отношением к себе, что они, к великому сожалению, вынуждены\nбудут уехать."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Отец Чисхолм вздрогнул —\nневероятное искушение завладело им. Двусмысленность слов купца, их скрытый\nподтекст были значительнее самых страшных угроз. Господин Чиа искусно и тайно\nосуществлял громадную власть в округе... Чувствуя, что на лбу у него проступил\nхолодный пот, священник ответил, как можно спокойнее:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Многие ворота ведут к\nнебесам. Мы входим в одни, эти новые проповедники в другие. Как можем мы\nотрицать за ними право осуществлять добро по-своему? Если они хотят приехать,\nпусть приезжают."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Он не заметил, как\nнеобычно блеснули вдруг спокойные глаза китайца»."}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"«Незадолго до отъезда, вернувшись\nв миссию, священник вошел через боковое крыльцо и тихонечко поднялся наверх...\nНо, открыв дверь своей комнаты, он был удивлен, увидев там господина Чиа.\nОбезображенное, посеревшее от холода лицо отца Чисхолма внезапно озарилось\nтеплым светом. Пренебрегая формальностями, он взял руку старого друга и пожал\nее."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Я надеялся, что вы\nпридете."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Как я мог не придти? —\nответил господин Чиа грустно. Голос его был странно взволнован. — Мой дорогой\nотец, мне нет надобности говорить вам, как глубоко я сожалею о вашем отъезде.\nНаша долголетняя дружба очень много значила для меня."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Священник ответил\nспокойно:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Мне тоже будет\nнедоставать вас. Ваша доброта и щедрость были поразительны."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Это просто ерунда по\nсравнению с той неоценимой услугой, которую вы оказали мне, — отмахнулся от\nблагодарности господин Чиа. — И разве не наслаждался я всегда красотой и миром\nвашего сада? Без вас там станет очень грустно, — у него прервался голос… —\nВпрочем, может быть, вы поправитесь и… вернетесь в Байтань?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Нет, — священник\nпомолчал, чуть улыбаясь. — Нам придется ждать встречи в будущем, на небе."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Наступило долгое\nмолчание. Господин Чиа с усилием нарушил его."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Поскольку нам уже\nнедолго осталось быть вместе, может быть, стоило бы поговорить немного об этом\nбудущем?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Все мое время\nпредназначено для таких разговоров. "}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Господин Чиа колебался,\nохваченный необычайной неловкостью."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Я никогда не размышлял\nуглубленно над тем, что ожидает нас после смерти и существует ли загробная\nжизнь. Но если она существует, мне было бы очень приятно сохранить и там вашу\nдружбу."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Несмотря на свой долгий\nопыт, отец Чисхолм не уловил всего значения сказанного. Он улыбнулся, но ничего\nне ответил. И господин Чиа, к своему великому смущению, был вынужден говорить\nпрямо:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Мой друг, я часто\nговорил: на свете существует много религий, и у каждой из них есть свои врата,\nведущие на небо, — слабая краска проступила под его смуглой кожей. — Теперь,\nпо-видимому, мною овладело необычайно сильное желание войти на небо через ваши\nврата."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Наступило мертвое\nмолчание. Согнутая фигура отца Чисхолма застыла в полной неподвижности."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Я не могу поверить, что\nвы говорите серьезно."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Однажды, много лет тому\nназад, когда вы вылечили моего сына, я действительно был несерьезен. Но тогда я\nеще не знал о том, какую жизнь вы ведете… я не знал о вашем терпении,\nспокойствии, мужестве… Ценность религии лучше всего определяется качествами её\nпоследователей. Друг мой… Вы покорили меня своим примером."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Отец Чисхолм поднес руку\nко лбу — это был его обычный жест, когда он пытался скрыть душевное волнение..."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Медленно священник\nсказал:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Весь день я чувствовал\nво рту горький привкус неудачи. Ваши слова снова зажгли огонь в моем сердце.\nОдна эта минута вознаградила меня за все мои труды… И все-таки, несмотря на\nэто, я говорю вам… не делайте этого дружбы ради… только если вы верите."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Господин Чиа ответил\nтвердо:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Я решил. Я делаю это и\nради дружбы, и ради веры. Мы с вами братья, вы и я, ваш Бог должен быть и моим\nБогом. И тогда, хоть вы и уедете завтра, я буду радоваться, зная, что в саду\nнашего Господина наши души когда-нибудь встретятся."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Сначала Фрэнсис был не в\nсостоянии говорить, изо всех сил стараясь скрыть глубину своих чувств. Потом он\nпротянул руку господину Чиа и тихо сказал дрожащим голосом:"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"— Пойдемте в Церковь»."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"На этом следует\nостановиться. Дальше личный труд и собственные выводы читателей. Напоследок еще\nдва слова. Рекомендуемые книги не являются конфессионально однородными, при\nэтом все они восхитительны. В этом смысле, христианская литература это не\nтолько произведения, которые христиане создали, но и тексты, которые они\nпо-христиански восприняли (ср. Фил. 4: 8)."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Прот. Евгений Горячев"}}],"version":"2.17.0"}

Подборка книг для чтения прот. Евгения Горячева

Коммюнике научно-богословских собеседований СПбДА и ПСТГУ «Методологические вопросы в библеистике»