{"time":1584375519000,"blocks":[{"type":"paragraph","data":{"text":"Мы живем в материальном мире? Конечно, а в каком же еще! Существование материи кажется самоочевидным и в доказательствах не нуждается. Но попробуем разобраться: а что, собственно, представляет собою материя? В разные эпохи в этот термин вкладывались различные, иногда диаметрально противоположные смыслы."}},{"type":"delimiter","data":[]},{"type":"paragraph","data":{"text":"Свет, материя и энергия глазами ученых от Платона до наших дней<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Мать-материя, или в чем заблуждался Галилей<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Родоначальник философии Платон противопоставлял друг другу два начала: единое (оно же сущее) и иное (оно же не-сущее); второе он называл также «материей». Из соединения единого с иным возникает всё многообразие изменчивого мира; иное, или материя, есть принцип бесконечной изменчивости. Платоновская материя — лишенный качеств субстрат, из которого оформляются все тела. Материя именуется восприемницей (ή υ̉ποδοχή — «вместилище», «хранилище») и кормилицей (τιθήνη), иногда — матерью (μητέρα) всего, что возникает в чувственном мире. Обыгрываемая Платоном ассоциация материи с матерью укоренена в мифологической традиции и находит подтверждение в языке: достаточно вспомнить близость лат. material — «материя» и mater — «мать». Именно бескачественность материи обеспечивает ей возможность стать хорошей матери(ей)ю для воплощения идеальных прообразов. Таким образом, для Платона и унаследовавших его традицию рассуждения мыслителей материя представала фактически как начало небытия."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Полемизируя с платонизмом и ища в соответствии со своей общей концепцией «лежащее в основе» третье под-лежащее, которое было бы посредником между противоположностями, Аристотель расщепляет платоновское иное на два понятия: лишенность (στέρεσις) и материю (ύ̉λη). Лишенность — это противоположность сущего, а материя — среднее между сущим и не-сущим. В отличие от лишенности, материя характеризуется им как «возможность» — δύναμις — нечто промежуточное между бытием и небытием."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Святоотеческая традиция унаследовала античное различение материи и идей-сущностей. Переосмысление понятия материи начинается в XVII веке, в эпоху так называемой научной революции. В отличие от античного и средневекового понятия материи, «научная» материя сама приобретает качества идеальности."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Родоначальником объективного метода познания, принятого на вооружение современной наукой, является Галилей. Человек и природа, утверждал он, говорят на разных языках, и потому мы должны описывать природу не на языке человеческих умозрительных категорий, а «на ее собственном языке», каковым является язык математики. «Философия написана в величественной книге (я имею в виду Вселенную), которая постоянно открыта нашему взору, но понять ее может лишь тот, кто сначала научится постигать ее язык и толковать знаки, которыми она написана. Написана же она на языке математики, и знаки ее — треугольники, круги и другие геометрические фигуры, без которых человек не смог бы понять в ней ни единого слова; без них он был бы обречен блуждать в потемках по лабиринту», — писал Галилей[1]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Важно подчеркнуть: материю «саму по себе», материю вообще мы не видим. Нам видны лишь конкретные вещи. Подразумеваемая современной наукой материя умозрительна, она лишь обосновывает возможность использования математического языка для описания природы. Предложенный Галилеем и принятый на вооружение новоевропейской наукой «объект(ив)ный» метод исследования Книги Природы, подразумевающий существование «материального субстрата», оказался чрезвычайно эффективным; он позволил обнаружить фундаментальные структуры мироздания, именуемые законами природы. Однако произошедшая на рубеже XIX–XX веков революция в естествознании, связанная с возникновением теории относительности и квантовой механики, привела к радикальному пересмотру наших представлений о Вселенной, в том числе о материи. В результате картина мира, создаваемая современной наукой, оказывается ближе к библейскому образу мироздания, нежели та, что рисовалась классической физикой, возникновение которой связывается с именем Галилея."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Объективность и логосная ткань<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Открывающаяся сегодня перед нашим взором картина мироздания поражает воображение. Оказывается, то, что мы называем материей, представляет собой почти «ничто»: бо́льшую часть атомов, из которых состоит вещество, занимает пустота. Более того, сами электроны, протоны и нейтроны, из которых состоит атом, не являются частицами в привычном смысле слова. Как предсказывает квантовая механика, ряд приписываемых микрообъектам свойств, таких, например, как положение в пространстве (координата) или параметры движения (импульс), возникают в момент наблюдения и не существуют вне его, сами по себе. Другой же ряд параметров, таких как масса и электрический заряд, существует объективно."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Этот удивительный факт был первоначально подвергнут сомнению в умозрительном эксперименте, сформулированном в 1935 году и получившем название парадокса Эйнштейна-Подольского-Розена[2]. Суть этого парадокса сводится к тому, что если квантовая механика справедлива, то мир не может быть разложен на простейшие «элементы реальности», существующие независимо друг от друга[3]. В 1964 году ирландский физик-теоретик Джон Стюарт Белл сформулировал неравенства, позволяющие экспериментально проверить, действительно ли измеряемые параметры существуют «объективно» до измерения или же они возникают в результате измерительной процедуры[4]. Целая серия экспериментов, проведенных в последнее время, выявила нарушение неравенств Белла[5]. Это означает, что обыденные представления об объективной реальности, существующей независимо от наблюдений (частицы, из которых состоит вся материя, обладают некоторыми объективными свойствами, а измерения лишь устраняют наше субъективное незнание относительно того, какие значения имели эти свойства), не соответствуют реальности: некоторые из параметров частиц, обнаруживаемые в результате экспериментов, могут вообще не существовать до измерения."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"По убеждению Эбнера Шимони, «философское значение неравенств Белла заключается в том, что они допускают практически прямую проверку иных картин мира, отличающихся от той, что дает квантовая механика. Работа Белла позволяет получить некоторые прямые результаты в экспериментальной метафизике»[6]. С мнением Шимони согласен и лауреат Темплтоновской премии 2009 года Бернард д’Эспанья[7], увидевший в экспериментах по проверке неравенств Белла «первый шаг к возникновению экспериментальной метафизики»[8]. И метафизика эта свидетельствует: на фундаментальном уровне мир, в котором мы живем, не является миром вещей, не зависящих от нашего присутствия или отсутствия. Напротив, мироздание представляет собою скорее логосную ткань бытия, взаимодействующую с логосом человека. Это удивительно напоминает библейское повествование о творении: Бог творит мир Словом Своим, а затем дает повеление сотворенному по образу и подобию Божию человеку нарекать имена твари."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Квантовая механика, Промысл и игральные кости<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Обнаруживаемая квантовой механикой неотъемлемо присущая миру случайность открывает своего рода природный зазор для действия Божественного Промысла. Дело в том, что, с точки зрения волюнтативной теологии, сыгравшей огромную роль среди духовных предпосылок научной революции[9], верховная причина любого бытия — всемогущая, ничем не детерминированная воля Творца. Как отмечает А.В. Гоманьков, «случайность — это просто иное наименование Божественной воли, ибо всемогущество по существу означает индетерминированность. В дальнейшем, однако, эта идея отстаивалась в основном философами-атеистами XIX века, опиравшимися на концепцию лапласовского абсолютного детерминизма. <…> Их логика была примерно такой. Бог — синоним случайности. Мир устроен закономерно, в нем нет ничего случайного. Следовательно, Бога нет. Основная критика этого силлогизма со стороны христианских богословов XIX–XX веков была направлена против его первой посылки (см., например, у отца Александра Ельчанинова: “Нет ничего случайного на свете, тот, кто верит в случай, не верит в Бога”), тогда как на самом деле неверной является вторая»[10]. Показательно, что после Пятого сольвеевского конгресса 1927 года, на котором квантовая механика получила окончательную формулировку, выдающийся английский астрофизик сэр Артур Эддингтон говорил: «Отныне религия стала возможна для физиков»."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Квантовая механика свидетельствует в пользу того, что элементарные микрообъекты, из которых состоит всё сущее, обладают некой «внутренней жизнью». Именно так можно интерпретировать их спонтанную активность, представляющую собой, как можно предположить, выявление некоторого сокровенного, живого измерения бытия. Еще в начале ХХ века немецкий философ Алоиз Венцель в работе «Метафизика современной физики» писал: «Материальный мир <…> не может называться мертвым. Этот мир — если уж говорить о его сущности — скорее есть мир элементарных духов [может быть, лучше сказать, элементарных логосов]; отношения между ними определяются некоторыми правилами [а λόγος это не только слово, но и отношение, правило], взятыми из царства духов. Эти правила могут быть сформулированы математически. Или, другими словами, материальный мир есть мир низших духов, взаимоотношения между которыми могут быть выражены в математической форме. Мы не знаем, каково значение этой формы, но знаем форму. Только сама форма, или Бог, может знать, что она сама в себе значит»[11]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Даже атомы, из которых состоят все вещества, не похожи на мертвые системы, но скорее напоминают созданные из квантовых «живых» микрообъектов живые организмы. Рассуждая об удивительной с точки зрения классической физики устойчивости атомов, которой обусловливается существование однородных веществ и наличие твердых тел, один из крупнейших физиков ХХ столетия, лауреат Нобелевской премии Нильс Бор отмечал: это напоминает «устойчивость живых организмов, <...> которые <...> способны к существованию непременно лишь как целое»[12]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Христианство как подлинный материализм<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Сколь ни парадоксальной выглядит мысль о наличии у материи внутренней сокровенной жизни, для христианского сознания она вполне естественна. «Слишком часто мы по привычке, по инерции, по лени ума, не только неверующие, но и верующие, думаем о материи, будто она инертна и мертва. И действительно, с точки зрения нашего субъективного опыта это большей частью так. Но с точки зрения философии материи, с точки зрения ее соотношения с Творцом, Который державным словом ее призвал из небытия к бытию, это не так: все, Богом сотворенное, имеет жизнь, — настаивает митрополит Сурожский Антоний, — не то сознание, которым мы обладаем, а иное: в каком-то смысле всё, Богом сотворенное, может участвовать радостно и ликующе в гармонии твари. Иначе, если бы материя была просто инертна и мертва, то всякое Божие воздействие на нее было бы как бы магическим, было бы насилием; материя не была бы послушна Ему, те чудеса, которые описаны в Ветхом Завете или в Новом Завете, не были бы чудесами, то есть делом послушания и восстановления утраченной гармонии. Это были бы властные действия Бога, против которых материя, сотворенная Богом, не могла бы ничего»[13]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Ссылаясь на С.Л. Франка[14], владыка Антоний подчеркивает, что «единственный подлинный материализм — это христианство, потому что мы верим в материю, то есть мы верим, что она имеет абсолютную и окончательную реальность, верим в воскресение, верим в новое небо и новую землю не в том смысле, что всё теперешнее будет просто уничтожено до конца, а что всё станет новым, тогда как атеист не верит в судьбу материи, она — явление преходящее. Не в том смысле, как буддист или индуист ее рассматривает, как майю, как покров, который разойдется [к такому пониманию ближе скорее платоновская материя[15], но как пребывающую реальность, которая как бы пожирает свои формы: я проживу, потом разойдусь на элементы; элементы продолжают быть, меня нет; но судьбы в каком-то смысле, движения куда-то для материи не видно, исхода нет. С другой стороны, у нас не разработано или очень мало разработано богословие материи. <…> Мы забываем, что Воплощение Христово нам доказало: материя этого мира вся способна на соединение с Богом, и то, что совершается сейчас с этим хлебом и вином [в таинстве евхаристии], — событие эсхатологическое, то есть принадлежащее будущему веку. Это не магическое насилие над материей, превращающее ее; это возведение материи в то состояние, к которому призвана космическая материя»[16]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Все бо являемое свет есть<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Можно спросить: разве твердость окружающего нас вещества не является лучшим доказательством его мертвой материальности? Но каким образом мы убеждаемся в вещественности мира? Посредством органов чувств. Все получаемые нами от внешнего мира чувственные впечатления — осязательные, обонятельные, слуховые, вкусовые и, разумеется, зрительные — имеют электромагнитную, то есть световую, природу. Именно свет и есть то, посредством чего тело обнаруживается именно как тело. Когда апостол Павел в Послании к Ефесянам пишет, что всё, делающееся явным, свет есть (Еф. 5, 13), это имеет в том числе и буквальный смысл. А свет — это тело или нет? Средневековые богословы в результате долгих споров о природе света пришли к выводу, что «из всего сотворенного только свет способен совмещать в своей природе несовместимые вне его начала телесности и духовности. <…> Свет одновременно принадлежит обоим мирам (вещественному и идеальному), а потому единственный способен играть роль tertium quid, звена, скрепляющего в человеке душу и тело»[17]. Специальная теория относительности косвенным образом свидетельствует в пользу этого тезиса. Утверждение, что скорость света является максимально возможной скоростью движения тел, может быть интерпретировано как то, что свет фактически представляет собою границу телесности: за пределом скорости света тела перестают быть телами."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Но даже и это исследуемое наукой твердое вещество представляет собою лишь верхушку колоссального айсберга — не более 1\/20 от общей массы Вселенной, всё же остальное — неизвестно что, условно именуемое темной материей и темной энергией. Гипотетическая темная материя называется так не потому, что поглощает свет, но, напротив, потому, что она не взаимодействует со светом, абсолютно прозрачна для него. Но все-таки это материя, потому что она тяжелая в том смысле слова, что создает гравитационное поле, посредством которого взаимодействует с обычной материей; темная же энергия ответственна за ускоренное расширение Вселенной. Согласно последним данным, полученным космическим телескопом «Планк», масса обычного (барионного) вещества составляет лишь около 4,9% от массы Вселенной, темная материя составляет около 26,8%, темная энергия — 68,3%[18]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Хочу знать, как Бог создавал мир<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Осмысление картины мира, созидаемой современной наукой, должно радикально изменить наши представления о мироздании и о месте и роли человека во Вселенной. Дело в том, что среди множества научных дисциплин, исследующих соразмерность, смысл, историю, причины, разумные основания мира, — всё, что, собственно, и обозначается термином «логос»[19], изучающая фундаментальную структуру мироздания теоретическая физика занимает особое место. Физика дарует человеку теоретическое видение мира, а значит, в определенном смысле позволяет увидеть мироздание «глазами Творца»: изначально само слово θεω-ρία — теория — прочитывалось как Θεό(ς)-ρία — Бого-ви́дение; этимологически это неверно (греч. θεωρία происходит от θέα — зрелище, взгляд, облик, и οράω — видеть, смотреть, наблюдать), но теория в определенном смысле дает возможность встать на «точку зрения Бога». Это, в частности, отразилось в лат. contempler — созерцать — значит восхищаться величественным храмом (templum) мира, воздвигнутым Творцом[20]. Новоевропейская наука возникла как своего рода новое — естественное — бого-словие — θεο-λογία — Книги Природы, восполняющее прежнее — сверхъестественное — богословие, богословие Откровения[21]. И характерно, что Эйнштейн, сегодня воспринимающийся как один из ярчайших выразителей духа науки, говорил: «Я хочу знать, как Бог создавал мир. Меня не интересует здесь тот или иной феномен, спектр того или иного элемента. Я хочу постичь Его мысли, всё остальное — детали»[22]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Теоретизирующий взгляд на мир подразумевает описание не объектов, существующих в мире, но самих законов, управляющих этими объектами. Каждое отдельное существование — факт эмпирический, а объединение отдельных фактов в общий закон — акт творческий, постулирующий существование закона, охватывающего, объемлющего и гармонизирующего всё многообразие отдельных фактов. По всей вероятности, возможность постигать законы природы — проявление того, что сотворенный Словом Божиим мир и созданный по образу и подобию Божию человек, наделенный даром слова, обладают одинаковой пойетической структурой (греч. ποιητής — творец происходит от глагола ποιέω — делать, изготавливать)."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"С точки зрения теоретизирующего подхода именно закон первичен и обладает онтологической реальностью, все же конкретные факты лишь частные проявления общего закона. Такой подход позволяет исследовать фундаментальные основания бытия (характерно, что латинское слово fundus — фундамент, основание — восходит к индоевропейскому корню *budh- (*bheudh-) — бездна[23]). Одним из проявлений этого становится возможность поставить проблему начала мира. Если прежде в науке существовал неявный запрет на обращение к проблеме первоначала, то космология натолкнулась на исходную сингулярность, отсылающую к идее творения. Причем чем ближе мы подходим к исходной сингулярности, тем более значимой становится метафизическая — а в пределе и теологическая — основа космологических моделей. Правда, многие космологи пытаются избежать религиозных коннотаций, но все-таки ряд физиков признает: Большой взрыв есть фактически творение из ничего."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Поэма Творца<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Известный современный австралийский философ Дэвид Чалмерс, которого называют живым классиком философии сознания, утверждает: «Физическая теория характеризует свои базовые сущности лишь относительно, в терминах их каузальных и иных отношений к другим сущностям. <…> Получающаяся в итоге картина физического мира — это картина громадного каузального потока, но она ничего не говорит о том, что соотносится этой причинностью. <…> Интуитивно кажется более разумным предположить, что базовые сущности, соотносимые всей этой каузальностью, имеют какую-то свою внутреннюю природу, какие-то внутренние свойства, так что мир не лишен субстанции. <…> Имеется лишь один класс внутренних, нереляционных свойств, с которым мы непосредственно знакомы, и это класс феноменальных свойств [так Чалмерс называет непосредственно переживаемые свойства психические]. Естественно предположить, что неопределенные внутренние свойства физических сущностей и известные нам внутренние свойства опыта могут быть как-то соотнесены или даже перекрываться». Несмотря на шокирующую неожиданность такого предположения, Чалмерс утверждает: «Эта идея на первый взгляд кажется дикой, но лишь на первый взгляд. В конце концов у нас нет никакого представления о внутренних свойствах физического. Их место вакантно, и феноменальные свойства выглядят не менее достойным кандидатом на их роль, чем какие-то другие. Здесь, конечно, возникает опасность панпсихизма. Я не уверен, что эта перспектива так уж плоха, — добавляет Чалмерс, — если феноменальные [психические] свойства фундаментальны, то естественно предположить, что они могли бы иметь широкое распространение»[24]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Таким образом, вся совокупность данных современной науки подводит нас к пониманию того, что та реальность, которую мы привыкли называть реальностью физической, материальной, есть скорее реальность психическая. Но если реальность Вселенной есть реальность психическая, то чья она, кому принадлежит это психическое? Спросим себя: если мир — это книга Творца, то какова онтологическая реальность написанного Им текста? Какой вывод можем сделать мы, пытаясь осмыслить данные современной науки в том смысловом контексте, в котором она возникла, — в контексте библейского Откровения?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Открывающая Библию Книга Бытия повествует о творении мира Богом из ничего Словом Своим; в Никео-Константинопольском «Символе веры» Бог именуется Творцом — буквально Поэтом мироздания (греч. ποιητής — творец, поэт, восходит к и.-евр. корню *k(u)ei- — наслаивать, выстраивать, складывать в определенном порядке; к тому же корню восходит и слав. «чинъ», «чинити», откуда и русск. «сочинитель», «сочинять», то есть упорядочивать по чину). Один из величайших византийских богословов преподобный Максим Исповедник воспринимал мир как тканный сверху хитон (см.: Ин. 19, 23) Логоса[25]; святитель Григорий Палама, богословие которого почитается высшим достижением православной традиции, именует мироздание «писанием Самоипостасного Слова»[26]. Если логически продолжить всё то, что, с одной стороны, известно нам сегодня благодаря изучению элементов (лат. el-em-en-tum — буква, стихия (στοιχεί̃ον) поэмы (ποίημα) Творца (Ποιητής)) ткани (лат. textus — сплетение, структура, связь, ткань и, наконец, связный текст) реальности, а с другой стороны, вспомнить тот широкий — в том числе и богословский — контекст, в котором происходило формирование современной науки, следует прийти к однозначному (и при этом достаточно безумному, чтобы быть истинным[27]) выводу: «Мир есть психическое Творца». Психическое в том смысле, что, во-первых, мир представляет собою не мертвую материю, но живую логосную ткань бытия, и, во-вторых, Богу не нужно никакого органа для того, чтобы прикоснуться к миру: Он имеет непосредственный доступ к нему так же, как мы имеем непосредственный доступ к своему психическому."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Несмотря на, казалось бы, шокирующую необычность данного тезиса, даже вполне ортодоксальные физики — правда, на своем языке — размышляют о чем-то подобном. Так, один из создателей инфляционной космологии, профессор Стэнфордского университета Андрей Линде, считает, что проблема сознания может быть тесно связана с проблемой рождения, жизни и смерти Вселенной: «Не может ли быть так, что сознание, как и пространство-время, имеет свои собственные степени свободы, без учета которых описание Вселенной будет принципиально неполным? Не окажется ли при дальнейшем развитии науки, что изучение Вселенной и изучение сознания неразрывно связаны друг с другом и что окончательный прогресс в одной области невозможен без прогресса в другой? После создания единого геометрического описания слабых, сильных, электромагнитных и гравитационных взаимодействий не станет ли следующим важнейшим этапом развитие единого подхода ко всему нашему миру, включая и внутренний мир человека?»[28]. Профессор Чикагского университета директор Центра астрофизики частиц лаборатории им. Ферми Крейг Хоган полагает, что Вселенная представляет собою голограмму, что-то вроде компьютерной симуляции[29]. Профессор Массачусетского технологического института руководитель Исследовательской лаборатории электроники Сет Ллойд пишет, что идея о том, что мир — живой или что Вселенная мыслит — это метафора; Вселенная — это гигантский квантовый компьютер, ее мысли — это процесс обработки информации Вселенной, вычисляющей «саму себя, свое собственное поведение»[30] (заметим, что именно с созданием квантовых компьютеров исследователи связывают надежду на нахождение ключа к решению некоторых из наиболее сложных проблем информатики, в первую очередь к созданию искусственного интеллекта[31]). Физик-теоретик Боннского университета Сайлас Бин думает, что, вполне возможно, мы живем в смоделированной более высокоразвитой цивилизацией Вселенной[32]. Об этом же размышляет и профессор философии Оксфордского университета Ник Бостром[33]. Несмотря на разницу взглядов, все они допускают вероятность существования некой высшей реальности, породившей то, что мы именуем Вселенной."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Следует отметить: популярную в научном сообществе идею самовозникновения разумной жизни по существу опровергает феномен молчания Вселенной. Так называемый принцип Коперника гласит: во Вселенной нет выделенных мест, а значит, Земля не уникальна, и в космосе должно быть множество звездных систем и планет с условиями, аналогичными земным (что подтверждается последними открытиями множества экзопланет). Вероятность возникновения цивилизаций, неизмеримо превосходящих нашу, практически равна единице — они должны быть! А мы их почему-то не наблюдаем. Отсутствие видимых следов деятельности инопланетных цивилизаций, которые должны были бы расселиться по всей Вселенной за миллиарды лет своего развития, получило название парадокса Ферми. В чем причина этого?! Значит ли это, что мы одиноки во Вселенной? «Великое молчание Вселенной, парадокс Ферми — это не просто кризис отдельной физической теории (типа общей теории относительности или теории великого объединения), а кризис цивилизации» — цивилизации, создавшей науку, позволившую на протяжении последнего столетия развиваться экспоненциально», — утверждает Липунов[34]."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Примечательно, что один из ярчайших российских астрофизиков, В.Ф. Шварцман подчеркивал: «Самый главный и самый сложный этап в обнаружении межзвездной передачи — это понимание того, что мы действительно имеем дело с передачей, то есть сигналом, содержание которого и форма которого подчинены цели[35]. Именно поэтому проблема опознания внеземного разума[36] представляется мне проблемой всей земной культуры»[37]. По воспоминаниям академика Ю.Н. Парийского, «Шварцман был убежден, что познание внешнего [материального] мира неизмеримо более простая задача, чем познание внутреннего [психического] мира человека, мира духовного и этического; технологический век скоро кончится, человечество поймет, что заблудилось, и, наконец, полностью займется душой в широком смысле этого слова»[38]."}},{"type":"delimiter","data":[]},{"type":"paragraph","data":{"text":"Примечания:<\/b>"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"1. Галилей Г. Пробирных дел мастер \/ Пер. Ю.А. Данилова. М.: Наука, 1987. С. 41."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"2. См.: Эйнштейн А., Подольский Б., Розен Н. Можно ли считать квантовомеханическое описание физической реальности полным \/\/ Эйнштейн А. Собрание научных трудов: В 4 т. \/ Под ред. И.Е. Тамма, Я.А. Смородинского, Б.Г. Кузнецова. M.: Наука, 1966. Т. III: Работы по кинетической теории, теории излучения и основам квантовой механики 1901–1955. С. 604–611."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"3. Вот как образно иллюстрирует квантовомеханический холизм академик А. Д. Александров: «Мы можем налить в чайник два стакана воды [отметим характерный библейский образ воды — символ первозданной первоматерии] и потом вылить один стакан, но какой именно из налитых стаканов при этом выливается — вопрос, относящийся к детским шуткам, как предложение одного мальчика другому съесть сначала свою половину тарелки супа, которую он обозначил, проведя по супу ложкой. В атоме гелия нет двух электронов, а есть — не знаю, кто первый употребил это удачное выражение — двуэлектрон, который составляется из двух электронов и из которого один или два электрона могут быть выделены, но который не состоит из двух электронов» (Александров А.Д. Связь и причинность в квантовой области \/\/ Современный детерминизм. Законы природы. М.: Мысль, 1973. С. 337)."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"4. Bell J.S. On The Einstein-Podolsky-Rosen paradox \/\/ Physics, 1964. Vol. 1. № 3. P. 195–200."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"5. См.: Freedman S.J., Clauser J.F. Experimental test of local hidden-variable theories \/\/ Physical Review Letters. 1972. Vol. 28. P. 938–941; Aspect A., Grangier P., Roger G. Experimental tests of realistic local theories via Bell’s theorem \/\/ Physical Review Letters. 1981. Vol. 47. P. 460–463; Aspect A., Dalibard I., Roger G. Experimental tests of Bell’s inequalities using time-varying analyzers \/\/ Physical Review Letters. 1982. Vol. 49. P. 1804–1807; Weihs G. et al. Violation of Bell’s inequality under strict Einstein locality conditions \/\/ Physical Review Letters. 1998. Vol. 81. P. 5039–5043; Scheidl et al. Violation of local realism with freedom of choice \/\/ Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. November 16, 2010. Vol. 107. P. 19 708–19 713."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"6. Shimoni A. Contextual hidden variables theories and Bell’s inequalities \/\/ The British Journal for the Philosophy of Science. 1984. Vol. 35. № 1. P. 35."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"7. URL: templetonprize.org \/ previouswinners \/ espagnat.html"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"8 d’Espagnat B. Toward a Separable «Empirical Reality»? \/\/ Foundations of Physics. 1990. Vol. 20. № 10. P. 1172."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"9. См., напр.: Гайденко П.П. Волюнтативная метафизика и новоевропейская культура \/\/ Три подхода к изучению культуры \/ Ред. Вяч. Вс. Иванов. М., 1997. С. 5–74; Катасонов В.Н. Интеллектуализм и волюнтаризм: религиозно-философский горизонт науки Нового времени \/\/ Философско-религиозные истоки науки \/ Ред. П.П. Гайденко. М.: Мартис, 1997. С. 142–177."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"10. Гоманьков А. Идея эволюции в палеонтологии и Священном Писании \/\/ Наука и вера: Материалы научных семинаров. Вып. 6 \/ Сост. Н. А. Печерская, ред. А. А. Волковых. СПб.: Изд-во института «Высшая религиозно-философская школа», 2003. С. 44–45."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"11. Wenzel Aloys. Metaphysics of contemporary physics; цит. по: Франк Ф. Философия науки. Связь между наукой и философией \/ Пер. с англ. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960. С. 360."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"12. Гейзенберг В. Часть и целое \/\/ Гейзенберг В. Избранные философские работы: Шаги за горизонт. Часть и целое (Беседы вокруг атомной физики) \/ Пер. А.В. Ахутина, В.В. Бибихина. СПб.: Наука, 2006. С. 316–317."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"13. Антоний Сурожский, митр. Православная философия материи \/\/ Антоний Сурожский, митр. Труды. М.: Практика, 2002. С. 102."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"14. Франк С.Л. Религия и наука. Брюссель: Жизнь с Богом, 1953."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"15. См.: Шейнман-Топштейн С.Я. Платон и ведийская философия. М.: Наука, 1978."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"16. Антоний Сурожский, митр. Диалог об атеизме и последнем суде \/\/ Антоний Сурожский, митр. Человек перед Богом \/ Сост. Е.Л. Майданович. М.: Паломник, 2001. С. 46."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"17. Шишков А.М. Вопрос о соединении души с телом в позднеантичной и средневековой мысли \/\/ Богословская конференция Русской Православной Церкви «Учение Церкви о человеке». Москва, 5–8 ноября 2001 г. Материалы. М.: Синодальная богословская комиссия, 2002. С. 205–206."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"18. URL: rssd.esa.int \/ index PHP?project=Planck; см. также: Ксанфомалити Л.В. Новая Вселенная: темная материя, темная энергия, темные эпохи \/\/ Историко-астрономические исследования. Вып. XXXI. Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН \/ Отв. ред. Г.М. Идлис. М.: Наука, 2007. С. 21–47."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"19. Греч. λόγος, традиционно переводимое как «слово», имеет широчайший спектр значений, в том числе: I) речь, изречение; условие, договор; рассказ, история, сочинение; положение в философском учении; дело; II) счет (число); соотношение, пропорция, соразмерность; вес (пер.); забота (пер.); III) разум, разумное основание, причина, смысл, понятие (см.: Древнегреческо-русский словарь \/"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Сост. И.Х. Дворецкий под ред. С. И. Соболевского. Т. 1. М.: Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1958. С. 1034)."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"20 См.: Фестюжьер А.‑Ж. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону \/ Пер. с. франц. СПб.: Наука, 2009. С. 13–15; ср.: Хайдеггер М. Наука и осмысление \/\/ Хайдеггер. М. Время и бытие: Статьи и выступления \/ Пер. с нем. М.: Республика, 1993. С. 243–244."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"21. См.: Копейкин К.В. Богословие творения и проблема интерпретации теоретической физики \/\/ Богословие творения \/ Ред. А.Бодров и М.Толстолуженко. М.: Изд-во ББИ (Серия «Богословие и наука»), 2013. С. 155–178."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"22. Гилмор М. Так во что же верил Эйнштейн \/\/ Эйнштейн о религии. М.: Альпина нон-фикшн, 2010. С. 133."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"23. См.: Топоров В.Н. Еще раз об и.‑евр. *budh- (*bheudh-) \/\/ Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. М.: Языки славянских культур, 2006. Т. 2: Индоевропейские языки и индоевропеистика. Кн. 1. С. 216–234."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"24. Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории \/ Пер. с англ. М.: УРСС: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013. С. 197–198."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"25. Максим Исповедник, прп. Творения \/ Пер. и коммент. С.Л. Епифановича и А.И. Сидорова. М.: Мартис, 1993. Кн. II: Вопросо-ответы к Фалассию. Ч. 1: Вопросы I–LV. С. 33–34."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"26. Григорий Палама, свт. Беседа на введение во Святая Святых Пречистой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и о Ее богоподобном образе жизни в этом месте \/\/ Григорий Палама, свт. Беседы (омилии): В 3 т. Т. 3 \/ Пер. с греч. архим. Амвросия (Погодина). М.: Издательский отдел Валаамского монастыря, 1994. С. 130."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"27. Известный американский физик-теоретик и историк науки Абрахам Пайс вспоминает, как однажды после семинара, где Паули рассказывал о своей последней работе, он сказал Бору: «Вы, наверное, думаете, что это всё безумие». На что Бор ответил: «Да, но, к сожалению, это недостаточно безумно» (Пайс А. Гении науки \/ Пер. с англ. М.: Ин-т компьютерных исследований, 2002. С. 316)."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"28. Линде А.Д. Физика элементарных частиц и инфляционная космология. М.: Наука, 1990. С. 248."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"29. URL: arxiv.org \/ pdf \/ 1002.4880v27.pdf"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"30. Ллойд С. Программируя Вселенную: Квантовый компьютер и будущее науки \/ Пер. с англ. М.: Альпина нон-фикшн, 2013."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"31. См., напр., URL: nas.nasa.gov \/ quantum"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"32. Beane S. R., Davoudi Z., Savage M. J. Constraints on the Universe as a Numerical Simulation. URL: arxiv.org \/ pdf \/ 1210.1847v2.pdf"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"33. Bostrom N. Are You Living In A Computer Simulation? \/\/ Philosophical Quarterly (2003). Vol. 53. № 211. P. 243–255. URL: simulation-argument.com \/ simulation.pdf"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"34. Ср.: Lipunov V.M. On the problem of the Super Ratio in astrophysics \/\/ Astrophysics and Space Science. 1997. № 252. Р. 73–81; Липунов В.М. Научно открываемый Бог \/\/ Земля и Вселенная. 1995. № 1. URL: pereplet.ru \/ text \/ lipunov1.html"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"35. «Во многих сферах земной культуры нет резкой грани между способами кодировки сообщений и содержанием сообщений. Например, содержание картины Эль Греко не только в том, какие предметы на ней изображены, но и в том, как они изображены, то есть в способах и средствах кодирования. Полотно живописца информирует не о природе, а о культуре. То же относится к “Картинкам с выставки” Мусоргского или “Щебечущим птицам” Куперена. Суть культурного сообщения неотделима от формы сообщения (в современной культурологии это обстоятельство часто формулируется в виде афоризма: “The medium is the message”)», — отмечает Шварцман."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"36. Любопытно, что существует структурное сходство между динамикой роста причинно-следственной сети, представляющей собою граф крупномасштабной структуры пространства-времени Вселенной, и такими сложными сетями, как Интернет, социальные или биологические (нейронные) сети. (См. Krioukov D., Kitsak M., Sinkovits R. S., Rideout D., Meyer D., Boguñά M. Network Cosmology. URL: nature.com \/ srep \/ 2012 \/ 121113 \/ srep00793 \/ full \/ srep00793.html). Поистине «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс. 18, 2)."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"37. Шварцман В.Ф. Поиск внеземных цивилизаций — проблема астрофизики или культуры в целом? \/\/ Проблема поиска жизни во Вселенной. М.: Наука, 1986. С. 230–236. URL: pereplet.ru \/ text \/ shwartzman.html. Показательно, что, отвечая на вопрос анкеты о том, в каких направлениях следует развивать исследования по проблеме поиска внеземных цивилизаций, Шварцман написал: «Прежде всего в гуманитарном, музыкальном и теологическом. Кроме того, в плане совершенствования человека, <…> а не электронно-вычислительных машин» (Шварцман В. Из дневниковых записей. URL: nuclphys.sinp.msu.ru \/ 1968 \/ Shwarzman \/ 1_23.htm)."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"38. Парийский Ю.Н. Человек различных миров"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"\/\/ Церковный вестник<\/i>"}},{"type":"linking","data":{"type":"32","items":["3"]}}],"version":"2.16.1"}

Протоиерей Кирилл Копейкин. О чем молчит вселенная

Татьяна Шевченко. Валаамский монастырь и становление финляндской православной церкви 1917-1957 ГГ.