{"time":1622558088412,"blocks":[{"type":"paragraph","data":{"text":"Жизнь каждого человека состоит из нескольких этапов, каждый из которых оказывает своё неповторимое влияние на формирование личности. Конечно, особые, колоссальные изменения происходят в детстве, когда в человека закладываются психологические основы его дальнейшего существования. Но не менее важным периодом является обучение в высшем учебном заведении. Здесь происходит знакомство с “настоящей”, не “школьной” наукой; в alma mater завязывается прочная дружба с единомышленниками, открываются жизненные перспективы. Именно поэтому память о студенческих годах никогда не стирается, а сопровождает человека весь его земной путь."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Однако воспоминания о студенческих годах является достоянием не только личности: из них также складывается историческая картина самого учебного заведения, которую важно не только сохранять, но и передавать последующим поколениям. Только благодаря тому, что этот процесс успешно осуществлялся всё время существования Академии, в этом году Санкт-Петербургские Духовные школы празднуют двойной юбилей: 300 лет с момента своего основания и 75 лет со дня возрождения."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Надеемся, что воспоминания настоятеля Покровского храма (г. Красный Сулин) ) протоирея Александра Минина о проведённых в Ленинградской Духовной Академии годах дополнят фонд исторической памяти Духовных школ и помогут последующим поколениям студентов иметь более ясное представление о советском и постсоветском периоде жизни своей alma mater."}},{"type":"header","data":{"text":"Материал публикуется в рамках проекта «Юбилей Академии»: 300-летие с момента основания и 75-летие со дня возрождения. Беседовал соискатель Санкт-Петербургской Духовной Академии Олег Брехов.","level":4}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Отец Александр, чтобы не совершить какой-либо ошибки, я воспользуюсь главным принципом герменевтики: «Пока жив автор, нужно узнать у него самого, кто он такой». Расскажите, пожалуйста, о себе."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Родился я 15 декабря 1940 г. в деревне Новобоженово Кировской области. После войны, в 1948 г. пошел в школу, которую закончил в 1958 г. В 1959 г. меня призвали в армию, где я служил три года. Первый год в Выборге, заканчивал учебный отряд морской авиации, потом два года в Свердловской области, между Нижним Тагилом и Алапаевском, в ракетных войсках. В 1961 г. мы запускали серию ракет в район Тихого океана, испытывали их. При этом присутствовал маршал Советского Союза Кирилл Семенович Москаленко, с которым мы ежедневно встречались на разводе, и он со всеми нами здоровался за руку. Демобилизовался я в 1962 г. Когда пришел из армии, мать была очень больна, и 10 июня 1963 г. я ее похоронил. Отца моего еще в 1941 г. призвали на фронт, где он и погиб."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"В 1964 г. я поступил в Ленинградскую духовную семинарию и закончил ее в 1968 г. в возрасте двадцати восьми лет. Владыка Никодим (Ротов), управлявший тогда Ленинградской епархией, вызвал меня и говорит: «Саша, пиши прошение в академию! Тебе пересдавать ничего не надо, у тебя хорошие оценки». В самом деле, у меня были всего две четверки, а остальные пятерки. Я прямо у него в кабинете написал прошение. С 1968 по 1972 гг. учился в академии. По окончании получил направление в ту епархию, откуда я и поступал — в Пермскую область к владыке Иоасафу (Овсянникову), которого в 1973 г. перевели на Ростовскую и Новочеркасскую кафедру. Владыка взял меня с собой, попросив помогать ему на первых порах. Мне, признаться, уезжать не хотелось — я знал всю епархию, все знали меня... Однако вот, как приехал я в Ростовскую епархию, так и несу свое пастырское послушание в ней и по сей день. В 1976 г. меня рукоположили в сан диакона, и в том же году, на Воздвижение Животворящего Креста Господня, — уже во пресвитера. Вот так с тех пор уже более сорока лет я несу свое священническое служение."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/b1ac56e290bb2cf19967e6005dbcf2b9.jpeg","caption":"Интервью с протоиереем Александром Мининым"}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Расскажите о Вашей жизни в академии во время учебы."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Когда я учился, мы — как и сегодняшние студенты — жили и учились в корпусе под номером семнадцать. Только вот в те годы здание принадлежало академии не полностью, а только правая его часть: с подвала и до самого четвертого этажа. Из левой части академии принадлежал только четвертый этаж, а три оставшихся этажа занимало какое-то училище. Мне кажется, что власти тогда отдали академии весь четвертый этаж лишь затем, чтобы сбросить с себя заботы о крыше."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"В те годы было какое-то давление со стороны властей или уже никаких проблем и притеснений не было?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Мы, студенты, во время учебы какого-то давления не чувствовали. Возможно, оно и было, но с этим сталкивалась скорее наша администрация. До студентов ничего такое не доходило и учебе, соответственно, не мешало."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/5725131910d34f08a39ab9ff8eae27e5.jpeg","caption":"Александр Минин и Анатолий Капинос. ЛДАиС. Самоподготовка. 1967 г."}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"А вот для того, чтобы поступить в академию, приходилось сталкиваться с целым рядом трудностей. Как минимум, это был уполномоченный по делам религий. Люди, занимавшие эту должность, нередко в грубой, вызывающей форме позволяли себе высказываться в адрес желающих поступить в духовную школу. Когда я подал документы для поступления, меня сразу же вызвали на беседу к первому секретарю райкома партии. Когда мы уже все поступили, нам предоставили временную прописку в Ленинграде. В паспортный стол мы не ходили, а вот в военкомат идти пришлось. Там какой-то старший лейтенант, уже в возрасте, принимал каждого отдельно, и с каждым отдельно проводил беседу. Как было с другими, я не знаю, не спрашивал, но, когда подошла моя очередь, он сразу начал ругаться: вы, будущие священники, просто работать не хотите, халтурщики, тунеядцы и т. д. Слушать это, сами понимаете, было неприятно. Подумалось: «Молча взять билет и уйти или что-то сказать этому человеку?» Я выбрал второй вариант, и когда старший лейтенант замолчал, начал говорить: «Кто Вам дал право оскорблять меня? Я добросовестно отслужил три года в армии. У меня шестнадцать благодарностей, в том числе одна от маршала Советского Союза Москаленко. Мой отец, защищая Родину, сложил свою голову, мать тяжко работала в тылу, что сказалось на ее здоровье и стало причиной ее ранней смерти. Вы за спиной моего отца себе жизнь сохранили, а теперь издеваетесь над его сыном!..» Он не ожидал такого и даже не нашелся что сказать. Я попрощался с ним, взял свой военный билет и ушел. Вот такую трудность довелось мне испытать."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/1440b78ffea19341698210d720998ed7.jpeg","caption":"Александр Минин. Самоподготовка. ЛДАиС. 1967 г."}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Стипендия в те времена, говорят, была хорошая. Это так?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Да, это правда. У меня стипендия была двадцать рублей. Большие деньги, особенно если учесть, что мы питались, учились и жили за счет академии. Тем, кто хорошо, т. е. без троек учился, давали дополнительную стипендию — двадцать пять рублей. На четвертом курсе стипендия была уже сорок рублей. Для нас тогдашних это были большие деньги, особенно если учесть, что средняя зарплата в СССР в те годы была около семидесяти рублей. Так что в материальном отношении у нас все было отлично, академия об этом очень радела."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"А когда тогдашних студентов благословляли на ношение подрясника?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"На четвертом курсе, перед хиротесией во чтеца. Подрясники, как и кители, шили за счет академии."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Были ли в те годы послушания на вахтах или в трапезной?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Послушаний на вахте у нас не было, только в трапезной. Да и то, это делалось скорее для контроля рабочих и поваров, чтобы они продукты, которые выделялись нам, клали в котел, а не себе в сумки. Полы и санузлы мы никогда не мыли, для этого были специальные уборщицы. Наше дело было простым, но и, одновременно, сложным — учиться."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/28c75e85600d049e48c3acdd244f4489.jpeg","caption":"Новочеркасский Вознесенский собор. Ок. 1985 г."}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Были ли тогда постоянные послушания?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Да, были. В храме все несли свое послушание, студенты были разделены на богослужебные череды. Я, к примеру, был уставщиком, причем тогда это еще называлось «головщик». Готовил службы, регентовал. Правда, это было уже в годы учебы в академии. Службы, или как мы их называли, «череды», выпадали примерно два раза в месяц, не больше. В первом и во втором классе пономарили только по будним дням, в третьем классе — по праздникам и воскресеньям."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Вы также несли иподиаконское послушание у митрополита Никодима (Ротова). Расскажите об этом."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Из моего класса у митрополита Никодима иподиаконствовали четыре человека: Владимир Гундяев, ныне патриарх Московский и всея Руси Кирилл, Александр Красиков, Игорь Толстихин и я. Владыка Никодим, сколько я его помню, всегда был спокойным и уравновешенным человеком. Даже если во время службы кто-то, в том числе и священнослужитель, совершал какие-либо ошибки, он никогда их не поправлял во время богослужения. После службы мог что-то сказать, но во время — никогда не повышал голоса."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Нас, своих иподиаконов, владыка часто отправлял помогать гостившим архиереям. Меня при этом обычно ставил старшим иподиаконом и разрешал подбирать ребят для полного иподиаконского состава. Однажды в Великом Новгороде в праздник Воздвижения Креста Господня мне довелось иподиаконствовать у митрополита Антония (Блума). По приходам мы тоже вместе ездили."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Владыка Никодим в те времена был очень занятым человеком — он же возглавлял Отдел внешних церковных сношений. И если сейчас в этом отделе много сотрудников, которые помогают председателю, то тогда помощников, особенно имеющих должное образование, было крайне мало. В связи с этим владыке приходилось все доклады, документы готовить самому. А ведь он, помимо этого, еще управлял епархией! Самым удивительным было то, что он, если надо, мог принимать посетителей даже ночью. У владыки никогда не было четко установленных дней или часов приема."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/c1bb02ca743c5175db7a5b75e35e727a.jpeg","caption":"Новочеркасский Вознесенский собор. Отец Александр — настоятель собора, третий справа в нижнем ряду."}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Когда он был свободен, к нему мог обратиться абсолютно любой человек. Но такими трудами он, как мне кажется, и подорвал свое здоровье..."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Я знаю, что в определенных кругах о владыке Никодиме существуют не самые лестные мнения. Это удивительно, ведь зачастую это говорят люди, которые его при жизни не видели и не имели с ним личного общения. По-моему, негативное мнение о нем начало создаваться в годы Поместного Собора 1970 г. После кончины патриарха Алексия I (Симанского) должны были состояться выборы нового Предстоятеля, и кандидатура владыки Никодима была первой. Однако соответствующие органы СССР не хотели, чтобы владыка занимал эту должность, поскольку он был слишком активным человеком и способствовал возрождению Церкви. Поэтому, чтобы как-то объяснить избрание патриархом не отличавшегося особой активностью митрополита Пимена (Извекова), власти пошли на этот шаг — стала распространяться информация, что владыка Никодим недостоин, потому что общается с католиками и протестантами... Этот информационный вброс не то, чтобы сыграл роль, но свое дело сделал."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/7e5b0518c57d73d849fd818c2dac313d.jpeg","caption":""}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Поместный Собор проходил как раз во время Вашей учебы?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Да, и владыка Никодим нас, своих иподиаконов, взял с собой на Собор. Повторюсь, что весь этот негатив вокруг владыки, по моему мнению, был создан искусственно. Люди его любили. Службы владыки всегда проходили при полных храмах."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Кстати, я всегда удивлялся его памяти: владыка знал наизусть множество тропарей, кондаков, мог без труда назвать день поминовения любого святого. Более того, он знал поименно всех студентов, и старался приходить на экзамены, когда был свободен и хорошо себя чувствовал. Наш класс владыка очень любил и всегда старался общаться с нами. На Пасху мы с ним всегда служили в Никольском соборе, который тогда был кафедральным, и после богослужения владыка всегда звал всех священнослужителей и иподиаконов разговляться вместе с ним."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"В годы моей учебы о владыке Никодиме ходили слухи, что он экуменист, и, если станет Патриархом, то объединит Православную Церковь с Католической. Когда к нам приезжал митрополит Антоний (Блум), некоторые студенты ему об этом сказали и спросили, что он думает на сей счет. Ответ его был лаконичен: «Даже если бы все архиереи Русской Православной Церкви этого хотели, этого не будет, пока в России правит коммунистический строй»."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Вы застали годы ректорства владыки Михаила (Мудьюгина)?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Да, я его застал. Он ведь академию закончил, кажется, в 1964-м или 1965-м... Мы как раз поступили на первый курс, и он — тогда священник — жил у нас в комнате. Помню, как он после общего завтрака всегда шел в библиотеку, а вечером, уже в комнате, общался с нами на разные богословские темы. К студентам он всегда хорошо относился, с уважением. После того, как отец Михаил защитил свою выпускную работу, он отслужил благодарственный молебен, и мы с курсом на нем пели. В дальнейшем он преподавал в академии, но не у нашего курса."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Спустя два года, в 1966 г. отец Михаил был назначен ректором академии. При нем как раз начали читать Священное Писание на богослужении, то есть Апостол и Ветхозаветные паремии, на русском языке. Потом уже он принял постриг и стал епископом Тихвинским, викарием владыки Никодима."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Владыка Михаил был очень образованным человеком. У него было светское образование — инженер по паровым котлам. Прекрасно знал несколько языков, в том числе немецкий и английский, а также, если не ошибаюсь, немного польский."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/8519caf5c3086505c2955a9178752236.jpeg","caption":"ЛДАиС. Ок. 1965–1966 гг. Первый ряд. Самый крайний справа — Лев Николаевич Парийский, второй справа — ректор протоиерей Михаил Сперанский, третий — епископ Филарет (Вахромеев), четвертый — митрополит Никодим (Ротов), пятый — представитель греческой делегации, шестой — епископ Филарет (Денисенко). В первом ряду второй слева — Николай Дмитриевич Успенский, во втором ряду справа от него — Владимир Мустафин, а слева от Успенского, также во втором ряду — Владимир Рысин, левее от него (второй ряд, первый слева) — Владимир Гундяев (ныне патриарх Кирилл)
"}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Известно, что владыка Никодим спас академию от закрытия, организовав факультет иностранных студентов. Много ли иностранцев училось в годы Вашей учебы?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Вначале Сталин разрешил открыть восемь семинарий, из которых пять были закрыты в годы так называемых «хрущевских гонений». Когда я поступал в 1964 г., в стране было всего три семинарии: Московская, Ленинградская и Одесская, но в последнюю в том году уже запретили принимать студентов. Правда, в ноябре Хрущева отправили на пенсию, и Одесская семинария смогла продолжить работу."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Чтобы не закрыли Ленинградскую духовную академию, владыка Никодим создал факультет иностранных студентов, куда приглашал учиться абитуриентов из разных стран: Эфиопии, Венгрии, Финляндии, было даже из Японии десять человек и двое из Индии. Причем, насколько я помню, изначально японец был один. Ему было одиноко, в силу незнания русского языка не с кем было поговорить. Но это скорее помогало, заставляло его активнее учить наш язык. Когда приехали другие японцы, то держались они своей группой и редко общались на русском языке."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/4026100f4d4a64a9e545c4635b47f469.jpeg","caption":""}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Помимо православных иностранцев, к нам приезжали представители других христианских конфессий. Как-то к нам приехал из Франции один монах бенедиктинского ордена. Он в библиотеке академии что-то искал, и я однажды попросил его помочь мне с домашним заданием — перевести две страницы решений Второго Ватиканского Собора. Он сразу же согласился мне помочь."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Что же касается давления на Церковь, то, судя по действиям, которые предпринимал владыка Никодим, оно действительно было. Я изначально не хотел поступать в академию, и владыка мне тогда сказал: «Саша, вот ты не будешь поступать, тот не пойдет, другой не пойдет... Не наберем мы студентов, академию закроют, а если потом наступят лучшие времена, открыть ее будет уже сложнее». Я ответил: «Владыка, Вы говорите страшные для меня слова. Если я дальше буду жить с мыслью, что из-за меня пострадала академия, я не смогу даже спокойно спать». Конечно же, я написал прошение на продолжение учебы. Вообще владыка Никодим заботился об академии едва ли не больше, чем ректор и инспектор. Конечно, у него и возможности были другие…"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"В годы Вашей учебы при академии не было ни регентского отделения, не иконописного. Где же семинаристы находили себе спутниц жизни?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Тут, наверное, все индивидуально. Хотя выход в город и был у нас свободным, но все понимали, что если жениться на ленинградке, то не факт, что она за тобой куда-то поедет. Ведь ты же не знаешь, куда тебя жизнь забросит. К примеру, когда я служил в армии, у нас были офицеры, которые заканчивали академию имени Жуковского в Москве, женились там, после чего их посылали куда-нибудь на Урал. Жены, конечно же, ехали сначала с ними, но, посмотрев месяца два-три на местные условия, бросали их и возвращались в Москву."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Мы часто слышим: времена разные и потому нравы разные. Когда декабристов ссылали в Сибирь, то жены ехали с ними и несли этот крест до конца вместе. Я не говорю, что сейчас все иначе, но много ли найдется девушек, которые готовы со своим мужем поехать в любое место? Поэтому чаще ребята старались искать себе пару в тех местах, откуда они сами родом. Это очень хорошо, что сейчас в академии есть два отделения, где можно найти себе верующую супругу, которая и на приходе станет верной помощницей: создать хор, преподавать в воскресной школе или даже помочь с росписью храма."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Основным храмом у вас, как и у нас, был храм апостола и евангелиста Иоанна Богослова. А Успенский храм тогда же был открыт?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Да, этот храм владыка Никодим открыл, и художников для его росписи из Москвы привез. Я в нем часто пел. Служить владыка очень любил, а если сам не служил, то просто молился во время службы. Когда Успенский храм открылся, Владимир Гундяев уже принял монашество с именем Кирилл, стал иеромонахом. Он в этом храме служил, я пел в хоре вместе с другими ребятами, а владыка в правом приделе храма молился. Обычно мы вчетвером пели, поскольку храм совсем небольшой, и управлял хором Михаил Ващенко."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Каким был распорядок дня у вас?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Да, я думаю, как и у вас сегодня. В восемь утра молитва, завтрак, потом лекции, обед после третьей лекции, потом самоподготовка, ужин, в десять вечера молитва в храме и отбой. Я ведь прошел военную школу, и после нее в семинарии было привычно и легко. Разница с армией в основном в том, что утром вместо физзарядки молитва, как и вечером вместо вечерней прогулки."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Какими были тогда каникулы?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"В семинарии, да и в академии, было так: мы сдавали последний экзамен, заполняли обходной лист, собирали необходимые подписи, печати, получали стипендию за летние каникулы и уезжали домой. Тогда, конечно, по возвращении в академию никаких справок о том, где нес послушания во время каникул, от нас не требовали. Бюрократии было меньше, а доверия больше. Пасхальных каникул у нас не было, но на летние мы уезжали примерно через две-три недели после Пасхи. Кстати, учебный год у нас начинался не по гражданскому календарю, а по церковному — с 14 сентября. Потом уже владыка Михаил (Мудьюгин), когда стал ректором в 1966 г., ввел начало занятий с 1 сентября."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Значит, летние каникулы у вас были целых три месяца?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Да, три месяца. Зимние начинались примерно с 28–29 декабря и продолжались до Крещения. В Москве обычно студентов делили на две группы, и пока одна отдыхала, вторая оставалась в семинарии, потом менялись. Мы, честно скажу, очень радовались, что у нас была другая практика."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Кто из преподавателей Вам запомнился больше всего?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Я помню всех своих преподавателей, и в молитвах всегда их поминаю. Начну со Льва Николаевича Парийского. Человек он был очень хороший. Долгое время был у нас инспектором и вел патрологию. Кстати, Лев Николаевич был фактически псаломщиком у патриарха Алексия (Симанского). Пение он, как и патриарх, любил унисонно-старообрядческое."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Также приближенным к патриарху был Михаил Филаретович Русаков, который вел у нас греческий язык. Сам он заканчивал два факультета Санкт-Петербургского университета: археологический и филологический. Михаил Филаретович был культурно очень богатым человеком: устраивал для студентов поездки по Пушкинским местам, местам Достоевского и Некрасова, активно водил студентов в театры, рассказывал о многих памятниках города. Нас всегда удивляло его знание таких подробностей, о которых многие даже не думают. Как-то он привел нас к памятнику Николаю I на Исаакиевской площади. Император сидит верхом на лошади, которая стоит на задних копытах. И Михаил Филаретович начал нам рассказывать, что главной проблемой скульптора было уравновесить памятник. Решить эту проблему удалось, сделав голову коня пустотелой, а хвост залив свинцом для тяжести. Когда он вел нас в театр, то по пути рассказывал, кто какую роль и как будет играть. Удивительно талантливый человек был!"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Катехизис у нас вел Дмитрий Дмитриевич Вознесенский, также очень образованный и порядочный человек. Родом он был из Пскова. Его отец был священником, а сам Дмитрий Дмитриевич уже в одиннадцатилетнем возрасте читал на клиросе и помогал отцу на службе. Он был очень музыкален: знал весь обиход, множество различных напевов антифонов, Херувимской и т. д. Женат никогда не был. Нам почему-то всегда казалось, что он по жизни слегка юродствовал. К примеру, любил, если левое ухо зачесалось, через всю голову тянуться к нему правой рукой. Ходил всегда с авоськой, в которой носил Катехизис святителя Филарета (Дроздова) на славянском языке. Как-то студенты решили скинуться деньгами, кто чем богат, и сделать ему подарок — портфель. Купили, принесли, подарили. А Дмитрий Дмитриевич как ходил с авоськой, так и дальше продолжил ходить... Еще он очень хорошо знал латинский и греческий языки. Рассказывал, что к нему обращались за помощью в переводе латинских текстов студенты из медицинского университета. Умер Дмитрий Дмитриевич 21 мая 1970 г., и я участвовал в его похоронах на Охтинском кладбище."}},{"type":"image","data":{"url":"/uploads/43c98e11379b98ce0bc33e4aed82b613.jpeg","caption":"Слева направо: Георгий Колесников, Иван Пулик, протоиерей Александр Минин, Олег Брехов"}},{"type":"delimiter","data":{}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Помню отца Георгия Тельписа. Он закончил академию в 1964 г., а в следующем уже вел у нас Новый Завет. К лекциям он всегда тщательно готовился, очень ответственно к этому делу подходил. Мы часто видели отца Георгия в библиотеке с кипой бумаг и книг."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Каноническое право у нас вел Павел Пантелеймонович Игнатов. Он заканчивал юридический факультет Санкт-Петербургского университета, если не ошибаюсь, еще до революции. Он нам рассказывал, как работают криминалисты, как готовятся дела для судебного разбирательства, делился своим опытом... К примеру, случай, когда необходимо было изобличить автора анонимного письма. Письмо это содержало множество грамматических ошибок. Подозреваемому стали диктовать тот же самый текст, и он, хоть и старался изменить почерк, но ошибки допустил те же самые. Так его и поймали... Учил нас Павел Пантелеймонович не только каноническому праву, но и римскому, которое прекрасно знал. Рассказывал, что в Римской империи нельзя было в ночное время забирать преступника, потому что ночью творятся лишь темные дела. Нужно, чтобы это все происходило днем и при свидетелях, а не как когда-то в Советском Союзе, когда утром уже не знали, куда ночью пропал человек..."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Хорошо помню отца Владимира Сорокина, отца Германа (Тимофеева), который тогда еще был Геннадием. Ректор, при котором я поступал в семинарию — отец Михаил Сперанский. Он родом из Тамбова, в свое время отсидел в сталинских лагерях. Слава Богу, Господь даровал ему долгие годы жизни! Очень простой был человек, доступный и общительный. Однажды, еще в первые годы моего обучения, владыка Иоасаф приехал в академию, и мы втроем — я, владыка и отец ректор — пили чай. Отец Михаил за чаепитием шутил: «Люди всегда находят объяснение для того, чего они хотят. Вот, некий пьяница привязал муху за лапу, сел, смотрит на нее. Она полетела — он выпил за ее отъезд, дернул ее к себе за эту веревочку, она подлетела к нему — выпил за приезд!»"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Все это те люди, которые успели застать дореволюционную Санкт-Петербургскую духовную академию, которые помнили ее устои, традиции. Причем, общаться с ними всегда было легко и просто. Разумеется, многие из них были уже весьма преклонного возраста и нужно было искать им замену. Владыка Никодим активно занимался поиском молодых кадров, и, как правило, это были выпускники нашей же академии. Таким образом происходило ее естественное самообновление."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Сейчас, конечно же, если я приду в академию, мало кого увижу из знакомых. Может быть, отца Владимира Мустафина. Мы с ним учились вместе на одном курсе…"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Отец Александр, что Вы хотели бы пожелать нынешним студентам Академии?"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Нынешним студентам академии — как, впрочем, и любым студентам — хочется прежде всего пожелать горячего стремления к учебе. Особенно, когда это духовная школа. Крайне важно, чтобы человек, приняв священный сан, смог ответить на любой вопрос, который ему зададут люди. Чем больше будущий пастырь будет знать, тем легче ему будет общаться с людьми."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Также хотелось бы пожелать, чтобы у всех выпускников Санкт-Петербургской духовной академии оставались об их alma mater лишь самые добрые и теплые воспоминания на всю жизнь."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"И напоследок. Как хорошо, что наша академия хранит свои старые добрые традиции. Не каждая духовная школа может этим похвастаться!..."}},{"type":"header","data":{"text":"©Брехов О. О римском праве, авоське с катехизисом и маршале советского союза москаленко // Вестник исторического общества СПбДА. 2021. №1. С. 20 - 30.","level":4}},{"type":"paragraph","data":{"text":"Пресс-служба СПбДА"}}],"version":"2.17.0"}

Выпускники об alma mater. Протоиерей Александр Минин

В адрес Санкт-Петербургской Духовной Академии поступили поздравления по случаю престольного праздника