{"time":1584433220000,"blocks":[{"type":"paragraph","data":{"text":"\"Теперь он знал, что в конечном счете<\/i>важно только одно – быть святым\".<\/i> (Грэм Грин, “Сила и слава”)"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
– Можешь потом написать, что мы ехали сюда почти тем же путем, которым на полигон привозили приговоренных к расстрелу. Или уже только их трупы, - не отрываясь от дороги говорит отец Вячеслав."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
Нам с фотографом и студентом из Пакистана не хватило мест в автобусе, поэтому мы едем в Левашово на машине духовника Академии - отца Вячеслава Харинова. Он много раз предлагал организовать для семинаристов экскурсию на расстрельный полигон, и вот, наконец, получилось."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
Наш водитель сказал, что на панихиду скорее всего приедут еще несколько священников со своими прихожанами. Наверное под влиянием того места, куда мы ехали, мне вспомнилось, как город в 1918 году отреагировал на убийство священномученика Петра Скипетрова. Тогда со всех храмов пошли крестные ходы, соединившиеся воедино у Александро-Невской лавры. Мы сейчас чем-то напоминали одни из таких тонких человеческих ручейков, который впадет в значительное озеро уже у ворот «Лесного квартала №28», как в советских документах секретно называли расстрельный полигон в Левашово."}},{"type":"image","data":{"url":"\/uploads\/b155c6cdf5af4f0b5da54ce7d0b5e5a4.jpeg","caption":""}},{"type":"paragraph","data":{"text":"У входа на мемориальное кладбище висит колокол. Все посетители проходят под ним и делают удар. Пятьдесят человек поочередно совершили этот ритуал. И когда ты стоишь в этой цепочке, постепенно приближаясь к колоколу, который с каждым ударом звучит для тебя все ближе и сильнее, это становится единственной возможностью хоть как-то представить методичный конвейер истребления, и каждый удар колокола - новый выстрел и новая прерванная жизнь - череда кровавых жертвоприношений Молоху тоталитаризма. И этому демону было без разницы, кто ты - вдоль заснеженной лесной тропинки каждый может увидеть общие мемориалы православным, католикам, баптистам, адвентистам, евреям, ассирийцам, белорусам, итальянцам, литовцам, новгородцам, вологодцам, псковичам, полякам, украинцам, латышам, финнам, эстонцам, немцам... А между ними взгляд то и дело выхватывает кресты, фотографии, или просто таблички с именами, прибитые к деревьям. Каждое дерево как отдельный человек, а то и несколько. Каждое дерево. В лесу."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
"}},{"type":"image","data":{"url":"\/uploads\/58b0eb546dce4e378765ad0315a5cc6a.jpeg","caption":""}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
Семинаристы вперемешку с прихожанами нескольких храмов выстраивались полукругом перед мемориальным камнем с большим православным крестом."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
– Поющие, пожалуйста, сюда! - в людской дуге снова начинается активное движение. Перейти на другое место - это возможность согреться: за городом оказалось холоднее, чем в Петербурге. Не все даже снимают шапки - и без того озноб порой проносится по груди и замирает в зубах после их стука друг о друга."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
Целый ворох траурных ленточек свисает на веревке, подвешенной между двумя деревьями. Почему-то они напоминают белье, которое сушится дома на похожей растяжке. Вот только это сравнение не опошляет траура. Оно отдает простотой быта - мы как будто пришли домой, к своим. К сорока семи тысячам своих."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
– Благословен Бог наш... - певчие подхватили возглас священника ответом «Аминь», и началась панихида."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
"}},{"type":"image","data":{"url":"\/uploads\/fba911e38e683f2a645e01e52008577e.jpeg","caption":""}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
Обратно мы возвращались уже вдвоем с тем студентом из Пакистана - Исааком. Мы много о чем говорили, но под конец он стал рассказывать, как живут христиане в его стране с подавляющим исламским населением."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
- Как-то мы с друзьями зашли в кафе выпить чаю. Нам сказали, что мы христиане, поэтому у них нет для нас чашек, и нам пришлось уйти. И таких бытовых моментов очень много. Но есть и более страшное. Если кому-то очень сильно не нравится христианин, то его могут обвинить в богохульстве, а по закону за это полагается смертная казнь. За несколько последних лет было два таких случая. Одной обвиненной была беременная женщина. Ее сожгли заживо."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
"}},{"type":"image","data":{"url":"\/uploads\/28d9a747b2eb3b749934459bf4ffef42.jpeg","caption":""}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
Читателя, конечно, поразит такая варварская жестокость. Но все же это одна смертная казнь за несколько лет. А в Левашово лежит не меньше 47 000 расстрелянных. И это лишь один полигон."}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
"}},{"type":"paragraph","data":{"text":"
Текст подготовил студент 3 курса бакалавриата чтец Владислав Капитонов<\/i>"}},{"type":"linking","data":{"type":"32","items":["2"]}}],"version":"2.16.1"}

Раскрытый антиминс Северной столицы